[4709]

Дорогие девушки! Сегодня, в этот замечательный, солнечный день, спешу исчо раз поздравить вас с праздником и подарить вам этот скромный подарок...

В общем, первый пошел



Название: Obsession

Автор: pierrot.

Бета: Даймонд

RPS: футбол

Пейринг: Гути/Рауль, POV Гути

Рейтинг: PG-13

Жанр: бред. полнейший. попытка написать драму с хеппиэндом.

Дисклаймер: это ужасно, но аффтар врет! аффтар беспощадно врет, издевается над бедным Хосе Марией, над ни в чем не повинным Раулем и над всеми кто случайно попал под руку. причем что самое ужасное - аффтару за это ни капли не стыдно.

Посвящение: моему любимому Раулю за все. моему Икеру за то, что он знает, что я - бог.

obsession.

У меня что-то вроде обсесии на холодные подоконники, одинокие балконы и догоревшие свечи. Это что-то вроде фетиша, вроде мании. Так всегда, когда мне плохо, я забираюсь с ногами на холодный подоконник или выхожу полуголым на балкон, оставив позади себя, в огромной, полупустой квартире, догоревшие свечи. Они делают за меня то, чего я никак не могу себе позволить - они плачут за меня. Я же предпочитаю всем своим существом ощутить холод и одиночество и пафосно курить дешевые сигареты, выпуская в небо тонкие струйки вонючего дыма.

Дешевые сигареты это тоже фетиш, ты знаешь.

Не в них суть.

Когда у меня депрессия, я не бегу к психологам и психотерапевтам, я не звоню друзьям и родителям, я со скандалами выбиваю для себя несколько выходных и, заперев дверь и выключив телефон, сажусь на холодный подоконник и начинаю вспоминать. Я ухожу в себя.

Позавчера Капелло сказал, что если это не прекратиться - он выкинет меня из команды. "Ты слишком много о себе возомнил, Гутиеррес. Ты такой же игрок, как и остальные, ты должен тренироваться вместе со всеми". Конечно. Да. Я не отрицаю. Но иди объясни этому Капелло, что я просто физически не могу выходить на тренировки в таком состоянии - я в лучшем случае не смогу пошевелиться. Про худший случай даже страшно думать.

Я второй день сижу на холодном белом подоконнике и рассказываю главному тренеру все, что я о нем думаю. Я чувствую себя на приеме у психолога: белые стены, большое окно и в тишине нет никого кроме нас двоих, ничего кроме моего хриплого голоса.

Вопрос: кто из нас врач?

- Вот ты, Фабио, посмотри на себя. Какой мужчина... Успешный, богатый и, наверное, счастливый. Жена, дети, семья. Работа хорошая: главный тренер королевского клуба, да. Денег много. А футболисты то все - дрянь. Нет, ну вот кто тут у нас пример для подражания? Бекс? Не смеши мои бутсы, Девид давно забил на футбол и ушел в шоу бизнес. Нистелрой? Это голландец то? Тебе рассказать, чем они там в Голландии занимаются с детства и до самой старости, или сам догадаешься? Да они галлюциногены вместе с материнским молоком принимать начинают! Эх, Фабио, Фабио... Наивный...

Говоришь, говоришь - и все в пустоту. Капелло смотрит на тебя исподлобья непроницаемым взглядом, и отчаянно хочется дать ему в морду. На фотографии рядом с ним ты, с другой стороны был я, но себя я отрезал - неинтересный собеседник. А вот вам двоим мне всегда было что сказать: отсосите!

Вы оба, думаю я, подкуривая очередную сигарету, чертовски похожи. Ты тоже женат, успешен, богат. Имеешь детей, собак и положение в обществе. Тебя любят, ценят, уважают и давно уже простили все и всех - лишь бы забивал, пока играешь. Ты, наверное, когда закончишь играть, тоже выйдешь на тренерскую работу и будешь как Капелло.

Главный тренер королевского клуба - Рауль Гонсалес Бланко. Ну или не Реала, это уже как фишка ляжет.

Только где во всем этом я?

Я тоже был женат, имел детей, много денег, и меня тоже, наверное, когда-то ценили и уважали. А потом меня не взяли в сборную - и все, шарик лопнул. И я сижу на холодном белом подоконнике с лопнувшим шариком и порезанной фотографией. Я пафосно курю и много думаю. Я вспоминаю.

- Я не знаю, проклинать ли мне тот день, когда я решил затащить тебя в постель, Гонсалес. Или мне хвалить господа за него?

Ты молчишь, а Капелло даже не удивляется, и мне интересно... Интересно, а что было бы, если бы все вдруг узнали?..

Мне кажется, что у тебя на лице промелькнул ужас, и я открываю окно: в комнате слишком накурено, это вызывает помутнение рассудка и глупые галлюцинации. Не бойся, Рауль, я не расскажу, хоть мне и нечего терять. Зато вот тебе есть.

Закрываю глаза, и мозг тут же подкидывает мне воспоминания о событиях прошедших лет. Как в фильме я вижу нас молодых, вижу себя, отчаянно переживающего твой срыв, тебя после свадьбы с Мамен, нас в нашу первую ночь...

Я помню... Выездной матч, победа, праздник и один номер на двоих. Я тогда сказал что-то, кажется, предложил ложиться спать, как и всегда, а ты... Ты подошел и нерешительно, чертовски нежно провел пальцами по моей щеке, а я повелся и поцеловал твою ладонь...

Я помню... "Я не хочу больше отпускать тебя, не хочу больше сомневаться, не понимать, недопонимать, искать разгадки в случайных словах, жестах... Не хочу нерешительности, не хочу вспоминать ночами случайные прикосновения и искать в них что-то сверх... Мне хорошо с тобой, как никогда ещё ни с кем не было, это просто не может быть ошибкой, все это... Я тебя люблю, Хосе, бесконечно люблю"... Это в первый раз то и уже "люблю". А я ничего, я поверил, я тоже любил. Куда там твоему пафосу до моих чувств!

Ты словами любил. Тихо, громко. Словами. А я манерными жестами, случайными касаниями, полуулыбками, воздушными поцелуями, босыми ногами по холодному полу, литрами спиртного, килограммами никотина и всем своим существом.

Может надо было любить словами?..

...Хриплыми стонами, просьбами о большем, влажными губами, нетерпением, нежеланием ждать. Страстью. Ночными звонками и тихим "возьми меня". Душевыми кабинками после матчей и рекой шампанского.

Только где теперь я?

У меня была семья, и я вот-вот начал взлетать вверх по карьерной лестнице. Но я решил свою судьбу иначе, я развелся с женой и наплевал на карьеру. А ты мне обещал, что как только дети подрастут, ты тоже разведешься с Мамен и мы будем вместе, всегда вместе.

- Эти пару лет стоили того, Рауль? - спрашиваю я у фотографии. - Потому что неожиданная двойня с твоей стороны была очень большой подставой.

Я разбил зеркало в спальне и на следующий день вышел играть с перевязанной рукой, а ты, забив гол, целовал ненавистное мною кольцо на пальце. А дальше все, как по сценарию: мои истерики, твои объяснения, уговоры. Я не отвечал на твои звонки, не открывал тебе дверь. Я топился в ванной, я резал руки - ходил весь в бинтах потом. Принимал наркотики.

"У тебя поздно начался переходный возраст, Хосе Мария. Завязывай с этим", -говорила Аранча, забирая детей с выходных. Как только за ней закрывалась дверь, я швырял в нее очередной вазон с цветами. Она наверняка (я был в этом уверен!) слышала звук разбитой керамики, но никогда не оборачивалась. Ей было на меня насрать, она волновалась за детей.

А ты за своих.

Я долго терпел, а потом что-то сломалось. Совсем сломалось, рухнуло. Это как обрушивается ветхая крыша, не выдержавшая напора внезапного ливня. И я вдруг обнаруживаю, что стою на пороге твоего дома с бутылкой вина в руке, нажимая на звонок:

- Хосе?..

- Мамен... Можно войти?..

- Да, входи дорогой. Давно тебя не было видно. Сейчас позову Рауля, он с детьми...

Она ничего не сказала. Ничего не сказала на бутылку, на перебинтованные запястья, на синяки под глазами и немытые волосы. Она, заменила тебя, оставшись с детьми, оставив нас вдвоем. Наверное, ушла, чтобы не видеть, как по твоему лицу текут слезы, когда ты целуешь бинты, спрашивая "Хосе, зачем?". И снова все как по сценарию: ты отвозишь меня домой, откармливаешь, приводишь в порядок. Твоя жена все понимает, называя это "заботой о друге" и не зная, что ночи мы проводим в одной постели.

Так мило...

Тебе никогда не говорили, что у тебя раздвоение личности?

- Вы больны, сеньор Гонсалес! - заявляю я, тыча пальцем в фотографию. - Доктор Гутиеррес будет готов принять вас, как только освободится.

Ха ха ха.

Встаю с подоконника, иду в душ. Скидываю с себя одежду и подставляю тело под теплые струи воды. В голове нет ни единой мысли. Пусто... Но уже тепло.

Так всегда. Холод сводит с ума. Но что поделаешь, если на всю жизнь я обречен делить единственную любовь с другими людьми? Я не могу позволить себе обмануться, поверить в то, что ты принадлежишь только мне, поэтому... А одиночество и холод заставляют задуматься и как никто позволяют мне прочувствовать реальность.

Хн. В моем случае - раульность.

- Вы больны, сеньор Гутиеррес, - говорю я своему отражению в запотевшем зеркале и, вытераясь, выхожу из ванной.



* * *



- У меня что-то вроде обсесии на холодные подоконники, одинокие балконы и догоревшие свечи, - говорю я в трубку. - Как думаешь, мне нужно обратиться к врачу?

- Обсессия - это еще не болезнь. Но если хочешь, можешь обратиться.

- Я обращаюсь. Приезжай скорее, пожалуйста.

- Это уже вызов скорой помощи получается, - тихо смеется он. - Сейчас приеду.

- Рауль...

- Что, малыш?

- Так холодно...

- Хосе...

- ... До дрожи.

- Я люблю тебя.