Автор: pierrot. (она же margo.)
Бета: .энастасия
RPS: футбол
Главные герои (пейринг): Артём Милевский, Максим Калиниченко, новый женский персонаж. Упоминание о Милевский/Калиниченко.
Жанр: generel, drama
Рейтинг: PG-13 (см. предупреждение)
Дисклаймер: трава была хорошая, автор её курил. за нее благодарить друзей автора. рассказ же - плод затуманенного наркотиком сознания того же автора. если проще - то ничего этого не было.
Предупреждение: почти подробное описание принятия наркотиков. и ещё одно матерное слово.
От автора:
Часть про Амстердам - реальный плод глюков. Простите.
читать фик. обязательно комментировать!!
"Самое глупое в жизни, что когда ляпнешь что-то просто так, не думая, оно потом обязательно сбудется", думал Максим Калиниченко пролистывая свежий номер спортивной газеты. Кто бы мог подумать - Артём Милевский, форвард киевского Динамо действительно встретил девушку. Вот они, на фото вместе - она, рыженькая, с большими зелеными глазами и легкой россыпью веснушек на бледном лице, он - такой непривычный с этой своей новой стрижкой, но такой родной и близкий с почти волшебным блеском серых глаз. И большой заголовок - "яркие звёзды ночного Киева", по всему видно, что публикация скандальная.
"Как низко пала современная журналистика" [1] - подумал Калиниченко выбрасывая газету в урну.
* * *
Они познакомились в одном из Киевских баров, правда, не зимой, как предсказывал Макс, а ещё осенью, незадолго до ответного матча Динамо с Лионом. Но, в общем-то знакомством это назвать нельзя было...
Артём, после последнего разговора с Максом честно пытался забыть всё, что было между ними. Он несколько раз в неделю встречался с девушкой, моделью из его окружения, но ничего хорошего из этого не выходило и каждая их встреча заканчивалась скандалом. В итоге он просто бросил её... ну, или она его - кому теперь какое что?
А потом Артём сорвался. Как и раньше, летом, когда он тяжело переживал свою травму и невозможность играть в команде, он начал шляться по барам и ночным клубам, начал много пить и курил чаще чем было дозволено. В один из таких вечеров она и нашла его, за барной стойкой, пьяного в хлам.
Милая девочка с рыжыми, причудливо вьющимися волосами - она была теплая и уютная. В тот вечер они ни слова друг другу не сказали, просто сидели рядом и пили.
А потом она отвезла его домой.
* * *
- ... А как ты узнала где я живу?
- Цивилизацией была придумана такая замечательная вещь, как паспорт. Это такая маленькая красная книжечка в которой содержится, заверенная государством, базовая информация о человеке, знаешь? Хотя нет, откуда тебе? Ты ж пьянь необразованная - футболист!
Утро следуйшего дня являло собой почти семейную идиллию. Ровно в десять утра Артёма разбудили, подняли и поставили под душ отмокать, после чего накормили и приготовили кофе. Девушка бегала по квартире в старых штанах футболиста и без конца тараторила. Сразу предупредила, что это ничего, что Артём не помнит вчерашний вечер, это нормально. Заверила, что между ними ночью ничегошеньки не было и сказала, что её зовут Виктория, но обычно её называют просто - Вик. Теперь же, после того, как свежий кофе был заварен, она, открыв форточку, села на подоконник и закурила, а он, продолжав сидеть на табуретке обнимая ладонями большую чашку, задавал ей вопросы и слушал ответы.
- Ммм... И что же ещё интересного там написанно кроме того где я живу и того, что я футболист? - ухмыльнулся он.
- Нет, про профессию там не написанно...
- А откуда тогда ты узнала?
- Всё очень просто, - на сей раз настал её черед ухмыляться, - у тебя на тумбочке рядом с телевизором фотографии стоят. Ты на них в Динамовской форме, с вашим тренером и с остальными... Да и, ладно, Милевский, скрывать не буду - я футбол люблю, твоя же морда лица мне знакома.
- За морду лица отдельное спасибо. - он подошел к окну и посмотрев вниз, где по мокрым от недавно прошедшего дождя улицам, десятки людей спешили куда-то по своим наверняка неотложным делам и взяв из её пачки сигарету, закурил.
- Ты себя в зеркало давно видел? Ты - надежда украинского футбола, будущая звезда одного из ведущих европейских клубов, мечта и любовь многих девчонок, ты когда последний раз брился?
Он удивленно посмотрел на нее, и столкнувшись с серьезным взглядом зеленых глаз - рассмеялся.
* * *
С ней было тепло. Тепло и просто.
Она приходила к нему почти каждый день, готовила кушать (очень ругаясь по поводу того, что нельзя всё время питаться в ресторанах), закидывала грязную одежду в стиральную машину и помогала убирать квартиру. Она чувствовала его настроения, знала когда он хочет побыть один, когда можно поехать куда-то повеселиться, а когда посидеть рядом, под теплым пледом с чашками горячего кофе в обнимку и просто молчать...
В начале декабря она пришла на поле, на последний матч сезона, на домашнюю игру Динамо с Реалом. Артём не хотел, чтобы она шла, отговаривал её, но это оказалось бесполезно.
"Я - Виктория, помнишь? Я твоя победа. Если я буду - ты выиграешь", сказала она ему накануне и оказалась права - он действительно забил гол, а потом обнимал её смеясь и называл своим талисманом, а она всё отнекивалась, говорила, что это не из-за неё, что просто так и должно было быть.
Победу коллективно решили отпразновать в "Арене" [2]. Вик почему-то идти отказалась, ссылаясь на головную боль, на усталость и на что-то ещё. Артём хотел было задуматься об этом, но победа над именитым европейским клубом заняла все его мысли не оставив там ни одной здравой.
Спустя некоторое время, в конце того же месяца, уже порядком устав от заслуженного отдыха, Артём сидел у себя на кухне, помогая девушке готовить праздничный ужин. Отмечали католическое рождество.
- Какие у тебя планы на новый год? - спросила девушка, доставая из духовки рождественскую индейку.
- Не знаю, - он пожал плечами, - поеду к родителям или останусь сдесь, с тобой, с ребятами - я ещё не решил.
- Не хочешь сьездить на пару дней за границу, отметить там?
- Заграницу? Куда?
- Ты был когда-то в Голландии? В Амстердаме?
- Нет.
- Хочешь?
Он не хотел, но она уговорила его, описывая сказочный город с огнями, узкими улочками и старинными мостами. Она говорила, что там очень красиво, что там - настоящий европейский новый год, что там настоящая жизнь.
И он сдался.
* * *
Старинный город Амстердам встретил их самой что ни есть новогодней погодой. Узкие улочки и широкие площади с фонтанами были припорошены снегом. Настоящим снегом не имеющим ничего общего с той смесью белых хлопьев, дождя и грязи, что покрывала пыльные мостовые украинской столицы. На дверях аккуратных, старинных домиков весели зеленые венки обвитые красными ленточками; недавно тут празновали Рождество.
Милый город Амстердам поражал взор искушенных глаз своей невинной, но развязной свободой; по слабо освещенным фонарями улицам держась за руку ходили парами девушки, на старинном мосту обнимаясь целовались парни... В обжигающем воздухе холодной, новогодней ночи витал запах счастья и хвои.
Артём вышел на улицу вслед за своей спутницей, зябко кутаясь в теплый плащ. Он подошел к низенькому заборчику за котором, внизу, лениво плескалась полузамерзшая речка. Закурил, ожидая девушку, отошедшую перемолвиться словечком с мужчиной стоящим недалеко от входа в клуб. Он подозревал, что то был за мужчина и понимал зачем Вик доставала из недров кожанной сумочки свой кошелек, но молчал справедливо решив не торопить события.
Где-то вдалеке играла музыка; то ли сумасшедший скрипач играющий на берегу свою последнюю балладу о неразделенной любви, то ли отголоски громоподобных звуков извергающие из себя многочисленные ночные заведения.
Предпочитая не задумываться об этом и гоня от себя мысли о вечном, Артём обернулся собираясь поторопить девушку, но она и сама уже быстро шла в его направлении. Новый цвет волос абсолютно не шел ей, он делал её взрослее и распутнее. Как маленькая девочка прощается со своим детством беря в руки мамину тушь для ресниц, так и Вик попрощалась со своей беззаботностью перекрасив волосы в черный цвет.
- Сейчас будет салют, - сказала она подходя ближе, - останемся посмотреть или пойдем в отель?
Артём не ответил, лишь неопределенно повел плечами соглашаясь с любым её решением, отдавая себя на её волю. Тут же, словно в подтверждение её словам ночное небо осветил первый залп новогоднего салюта. Город погрузился в сказочную тишину. Даже сумасшедший скрипач отложил в сторону заплаканную скрипку. И только после того, как в небе растаяли огромные цифры "2007" кое где послышалась нерешительная немецкая речь.
- С новым годом, - сказала Вик обнимая его и прикасаясь горячими губами к холодной, гладко выбритой щеке парня, - С новым счастьем!
По дороге в отель они не разговаривали; в лицо бросались пугливые, большие снежинки заранее обреченные на жестокую смерть под людскими ногами и шинами новомодных автомобилей на булыжной мостовой. Казалось, говорить не о чем – всё уже было сказано, а несказанное угадано. Её ушки были плотно зажаты наушниками от mp3 плейера в которых, он знал наверняка, играли её любимые Братья Гримм или Flёur, а он курил сигарету за сигаретой ни на мгновение не задумываясь о своем здоровье. Мысли его были обращены к мужчине с волшебной скрипкой на берегу. Артём так и не увидел, что же произошло с ним дальше, они ушли тогда, когда мужчина взяв в руки свою верную спутницу озадаченно смотрел то на на нее то на примерзшую водяную поверхность, а по щекам его текли настоящие, наверное теплые слёзы, превращающиеся в ледышки где-то на полпути к земле, находящие свое счастье в пушистом, мягком снегу. Артём думал о том, что чем-то похож на эту скрипку – по нему, так же как и по ней, выводили смычком причудливые мелодии о неразделенной любви, о недозволенной страсти и о нежелании посмотреть правде в глаза. О боли, о безпроглядной тоске пело его сердце пронзаемое острым смычком опытного скрипача.
Войдя в теплый номер она скинула с себя плащ, бросив его на спинку гостиничного стула, достала из кармана сигареты, шприц и ампулку с наркотиком и раззувшись залезла с ногами на подоконник.
- Я тебе не предлагаю, - сказала она ловко пронзая крышечку ампулки острой иглой и наполняя шприц прозрачной жидкостью, - тебе о здоровье думать надо, Милевский. А я... – она ухмыльнулась, - а мне за это красную карточку не покажут и из клуба не выгонят.
Он стоял в темноте молча, оперевшись о дверной косяк и смотрел на нее. Быстро, слишком быстро понимал он, что процедуру эту девушка делает далеко не в первый раз - слишком уж ловкими были её движения, слишком уж знала она что делает. И это было странно; за несколько месяцев их знакомства он ни разу не замечал за ней чего-то, что могло натолкнуть на мысль о её отношении к галлюциногенам.
- Я знаю, что ты сейчас думаешь, Милевский. Я всё понимаю. Я обьясню - дай мне только... и я всё обьясню. - сказала она дрогнувшим голосом, перетягивая лентой руку чуть выше локтевого сгиба. - А вот и она родимая, "трасса Вена - Глюкенбург" [3], - смеясь сказала девушка.
Самым легким в его жизни было принятие судьбоносных решений. Он привык не задумываться над своими поступками и умел потом, не жалея, ответить за каждый из них. Легким шагом, неспеша, он подошел к сидевшей на подоконнике девушке (ещё вчера бывшей такой родной, а уже сегодня - чужой и холодной) и закатав рукав шерстяного свитера положил свою руку ей на колени, ладонью вверх. Она, девушка, уже было поднявшая ввоздух руку со шприцом остановилась и посмотрела своими большими глазами - в ночном мраке комнаты они казались черными - в уголках которых стояли непролившиеся слёзы и тяжело вздохнув покачала головой.
- Артём, я не буду с тобой спорить - это твое право, ты мальчик уже взрослый, но подумай хорошо: ты каждый месяц проходишь медицинское обследование, следы найдут и это будет - она развела руками - скандал.
- Я знаю, - ответил он охрипшим от долгого молчания голосом, - но у меня ещё два с половиной месяца заслуженного отдыха, а оно, насколько я знаю, за два месяца выходит из крови. Давай Вик, не волнуйся, коли.
Позже она все так же сидела на подоконнике откинув голову назад и смотря в даль невидящим взглядом, а он лежал, раскинувшись на большой кровате и глядя в потолок пытался понять, почему же они заказали всё таки один номер на двоих, а не два отдельных, как предлогал администратор отеля? Она предупредила его, что первый раз наркотик не возьмет, что у него очень сильный организм и что он очень сильно разочаруется, но он всё равно настоял на принятии препарата. Да, девушка была права, все вокруг было как в тумане, но сознание оставалось чистым, не тронутым злочастной жидкостью призванной разорвать его воспаленный мозг на сотни маленьких кусочков.
Тишину прервал её хриплый голос.
- Стреляет в небо вечно юный Амстердам, я буду ждать тебя все луны только там... [4] - Пропела она, растягивая слова, проводя наманикюренным пальчиком по разрисованому инеем окну и неспеша заговорила. - Ты знаешь, первый раз я попала в этот город в 16 лет. Я тогда была ещё дико проблематичным ребенком с ужасными последствиями тяжелого переходного возраста. Я не рассказывала тебе, Милевский, но у меня тоже есть свои маленькие жизненные драмы.
- Расскажи, - попросил он плохо слушающимися губами.
- Зачем? Ты же не рассказываешь мне о том, что такого страшного произошло в твоей жизни - почему от тебя осталась лишь твоя тень? Неважно, - она махнула рукой, - всё правильно, Артём, это только твоё, да?
Несколько секунд прошло в тягостном молчании прежде чем тишину разрезал её тихий голос:
- Я знаю, до такого состояния может довести только любовь. Ты полюбил впервые только сейчас и тебя почему-то это пугает. А я впервые полюбила в шестнадцать лет, парня из собственного двора. Он был на три года меня старше и тогда только начал заниматься футболом профессионально. Мы встречались пару месяцев, а потом он подписал контракт с Динамо и уехал в столицу. Через некоторое время после этого пришли известия о его скорой женитьбе и оказалось, что я беременна. - Вик замолчала, то ли обдумывая сказанное, то ли собираясь с духом для продолжения своего рассказа. - Я впервые приехала в Амстердам после аборта. Я никому ничего не сказала, просто выпросила у родителей билет куда нибудь на дня два-три и оказалась тут. В этом самом отеле, в этом самом номере лежала я больная, убитая своим горем, а он, мой любимый, мой единственный мужчина где-то там в большом Киеве празновал свою свадьбу. Я потом, окончив школу, поехала туда поступать в университет. Я журналистка по профессии, Артём, я работаю в редакции одного из гламурных, женских журналов, в данный момент веду рубрику под названием "Профессия твоего парня". - она замолчала подкуривая сигарету, провела ноготком по стеклу и продолжила рассказ, - у меня в разработке сейчас должна была бы быть статья под заголовком "Если твой парень - футболист", мне нужен был кто-то кто мог бы рассказать мне о зафутбольной жизни футболистов, но просто подойти к любому из них и сказать "расскажите мне пожалуйста всю-всю правду о том, чем вы живете, как живете и для чего живете" я не могла - никто бы этого не сделал. Дальше - ты можешь догадаться сам. Тогда в баре я подсела к тебе уже заранее зная кто ты такой, имея о тебе кое-какую информацию и намереваясь основательно втереться к тебе в доверие и если надо - даже закрутить с тобой роман. Это жестоко, Милевский, но такова жизнь. Это моя работа, работа за которую я получаю деньги.
- И что, напишешь свою статью?
- Нет. - она поджала бледные губки, - статью я писать не буду. Оно как-то так вышло и ты стал мне очень дорог. Ты стал мне другом Артём, настоящим другом. Прости. Поэтому я не буду писать о тебе в журнал... Я напишу о тебе книгу.
- Книгу? - удевился он. - Зачем?
- Потому что ты - звезда, но кроме всего этого ты в первую очередь человек, а страна должна знать каких людей она воспитала.
- Ты лучше напиши книгу о себе, - сьязвил Милевский. - Эффективнее выйдет.
Она промолчала, наверное не зная что сказать или не хотя затевать бессмысленную ссору. Сознание постепенно начало замутняться - медленнодействующий, понял он. О том, что рассказала Вик почему-то не хотелось думать, однако все мысли были заняты только её словами и пока тишину резал тихий, спокойный голос девушки опьяненный мозг отчаянно соображал кто же это мог быть: кто это, её первая любовь? От чего-то ниточка размышлений постоянно терялась и приходилось постоянно возвращаться в начало. Наверное, надо было спросить...
- А кто он?.. - еле слышло спросил Артём, - как зовут этого твоего футболиста?
- Оооо! - она тихо рассмеялась. - "У нее прекрастное имя - Надя"[5]. Я не скажу, Милевский, тебе не нужно этого знать, к тому же, имя не скажет много о человеке.
- Допустим, - согласился он.
- Нет, не допустим. Не пытайся узнать, это погубит его, погубит нас.
- Нас?
- Да. Ты знаешь, я думала, что за столько лет чувства остыли, но недавно в столице я столкнулась с ним и всё завертелось снова. Но у него семья, Артём, у него дети и я незнаю уйдет ли он когда-то от своей жены ко мне. Родить ему ребёнка я не смогу, я не могу больше иметь детей... И он до сих пор не знает почему.
- Это жестоко.
- Что?
- Жизнь. Она жестокая и несправедливая. Зачем, скажи, зачем продолжать жить в семье, с женой которую больше не любишь? Зачем нужно мучать себя, её и того человека, с кем, знаешь наверняка, хотел бы быть рядом всегда? Почему просто не уйти? Так ведь всем будет легче...
- Да. Он тоже женат, да?
- Он?
- Чччерт.
- Откуда?...
- Я догадалась. Давно ещё. Я не знаю кто это, но... Я тебя сюда привезла не для того, чтобы уколоться и рассказывать о том, какая я сука. Я хотела чтобы ты увидел, что это нормально - твои чувства и твои желания, это необычно, наверное, но полностью нормально.
- Макс.
- Что?
- Максим Калиниченко. Он.
- Не важно, - она махнула рукой, - это на самом деле не имеет значения - кто. Оставь это себе, Артём, оно ведь только твоё, не так ли?
* * *
На следующий день, поздно ночью, они вернулись в Киев. Она сразу поехала к себе, сказала, что ему наверняка нужно о многом подумать и что она не хочет мешать... Больше друг-друга они не видели. Он не пытался звонить, а если и попытался бы - наткнулся на автоответчик.
Поначалу он часто вспоминал те слова, что сказала она ему на прощание, но потом забыл и их. Два месяца из его жизни он помнил как в тумане, они казались ему сном, детской сказкой с глупым и грустным концом главную роль в которой сыграла милая девочка с кудрявыми волосами и россыпью веснушек на бледном лице.
Спустя ровно год, второго января 2008-го года возвращаясь в свою Киевскую квартиру Артём вынул из почтового ящика большой, толстый конверт. Марок на нем не было, адресов - получателя и отправителя - тоже. Зайдя в квартиру он распаковал его и его взору предстала ровненькая стопочка белых листов с отпечатанным на компьютере текстом. Сверху, на белых листах, лежала фотография сделанная год назад - новогодний Амстердам зачаровывал взор своей невинной красотой - с нее ему улыбалась красивая молодая девушка, зябко кутающаяся в теплый плащ и бледный парень с черными кругами под глазами и с сигаретой вруках.
В парне он узнал себя.
Сзади, на фотографие ровным почерком было выведено: "Артёму, со всей нежностью что есть в этом жалком мире, огнями и лентами новогоднего города. Виктория."
Отложив в сторону фотографию он боязливо взглянул на сложенные стопкой листы. Сверху, как и полагается, был титульный лист с большим заголовком - "Скрипач - драма трех судеб". Он нерешительно взял листы в руку и уже спустя несколько минут увлеченно читал складную и грустную историю о двух полюбивших друг-друга парнях и о девушке, жестокой но справедливой.
To be continued...
Примечания по тексту:
[1] "как низко пала современная журналистика" - коронная фраза автора в немного измененном виде. в оригинале оно звучит как "как низко пала современная аристократия"
[2] "Арена" - огромный развлекательный комплекс в центре Киева. Он же - самый крутой ночной клуб Украины. =))
[3] "трасса Вена - Глюкенбург" - цитата из книги Бориса Акунина "ФМ"
[4] "стреляет в небо вечно юнный Амстердам, я буду ждать тебя все луны только там" - цитата из песни Братьев Грим "Амстердам" (скачать песню можно тут)
[5] "у нее прекрасное имя - Надя" - цитата из фильма "Ирония судьбы или с легким паром"
коллажи по фику
номер раз
остальное - завтра